* * *
Память преподобных Зосимы и Савватия с упокоенным монастырским уставом стерлась и растворилась в море человеческой крови при избытке тайн на этом премирном Святилище . После кровавой бойни в середине ХХ века, после пережитой вселенской комы, шока, ужаса, паралича, кощунственными кажутся выпускаемые одна за другой в раззолоченных суперобложках исторические «летописи соловецкого монастыря» с перечислением храмов и игуменов. Растворилась память о монашествующих Соловках в глухом СТОНе*, стоящем поныне.
Соловки давно вышли из времени и пространства, и войдут в него в канун Преображения, когда Огненный Крест поднимется от земли и пойдет по ночному Белому морю к Санкт-Петербургу. И ангелы возвестят начало очистительных бедствий.
Люди молчат - камни кричат. Водорослевый налет на монастырских стенах сверхъестественного происхождения. Запекшаяся кровь максимов греков, нилов сорских... Кто вчитается в живую соловецкую летопись - увидит фонтаны крови и услышит безмолвные вопли. И покорится тайне сей. И исповедует себя родом от Соловков.
Девственные воды Святоозера, где злодейски утопили несколько тысяч старообрядцев, окрашены кровью. Над Соловками - глухой стон, неслышимый туристам, зато очевидный для крестопоклонников, пришедших не столько для паломничества, сколько для покаяния и поклонения.
О безмолвный мемориал памяти русского народа-мученика!
И здесь же раскрывают страннику земному ПРАВДУ НОМЕР ОДИН: Ставропигиальный уставной соловецкий монастырь был задуман в иосифлянском ключе злодеем земли русской Иосифом Волоцким как литургическая тюрьма для святых. Посетите Соловки и трезвенным оком вчитайтесь в летопись зияющего черной дырой подвала, откуда по ночам бегают крысы и мелькают упырные тени усопших.
СТОН - соловецкая тюрьма особого назначения.
Боже, сколько сдавленных криков, какая симфония вопля о милости! Какой призыв к последней правде и возмездию! И сегодня в энной камере в пальцем продавленном зеленом глазке можно видеть огромную железную скобу, выкованную специально, и ржавую цепь. На нее сажали братьев наших по вере, смевших мыслить иначе, чем иерархи церкви. Смевших взирать на Господа и проповедывать Евангелие, смевших отрезвлять народ, говоря: «Имеет ли поповщина какое-либо отношение ко Христу? Когда заповеди Нового Завета утвердятся в сердце российского народа? И когда превечное Евангелие запечатлится на лицах наших? И когда облечемся мы в одежды праведных?»
Станет ли христианство началом возрождения и расцвета российского народа, а не его погибели и разложения? Принесет ли мир, а не войну, как в Афганистане и в Чечне? Подаст ли радость и целительное мирро вместо потоков крови и шоковых ужасов?
* * *
В лютых пытках проводили десятилетия братья наши, прикованные как проклятые псы, к холодным камням и чугунным ржавым цепям. Здесь замучен цвет русской нации. Здесь собор князя Вассиана Патрикеева, Нила Сорского, и ученого богослова Павла Флоренского замученных от иосифлян.
О совестная статистика, пронзающая, как звон летящей стрелы, сердце! Больше трех миллионов святых: религиозно инакомяслящих, протестующих против институционального произвола церковников; больше двух миллионов святых сектантов: церковь раскольниками и врагами своими объявляет тех, кто указывает на правду, чьими устами вопиет совесть Божия, живой алтарь. Для сравнения: римская инквизиция времен испанского своего ставленника Томаса Торквемады дала всего 150 тысяч жертв.
Костры и дыбы инквизиции не сравнимы с тем, что произвела российская инквизиция в кошмарном треугольнике ГПУ-коммунисты-сергианство. Златоустова литургия, услужливо предлагаемая паломникам, заглушает юродивую симфонию стонов, безмолвных криков и изощренных пыток. Злодей-инквизитор Иосиф Санин подал этот образ для русской церкви: в храме литургия, а в десяти метрах от паперти кафедрального собора - пыточная камера, где насмерть забивают палками кредиторы должника-крестьянина. И здесь под мирные колокола и тихие тропари византийской поэзии Х века - фонтаны крови и симфония криков. Собор старообрядцев, замученных здесь числом полмиллиона вопиет с неба: «Доколе и когда же?»
В чем было «особое назначение» соловецкой тюрьмы? В том, чтобы закрывать кляпом уста святых, чтобы связывать пророков и избивать апостолов?
О треклятое ведомство архиепископа Кайафы и министра Берии! Доколе будете вы втирать очки русскому народу? Как проявится правда и снизойдут мир и свет с покаянными слезами? Те, кого объявляли преступниками - святые. Не этой правды боитесь вы пуще смерти? А кого по наивности и недоразумению полагала святыми священная иерархия - иосифляне в квадрате? Иосиф Санин плюс Иосиф Сталин - два объекта поклонения черных воронов, как называл их наш владыка Серафим. Греко-русская церковь, перекрасившаяся в цвет красного дракона. Не святые, а великие преступники.
Снимут четвертую и пятую печать русского апокалипсиса и прочтут сегодняшние нищие, ибо они блаженные, их же есть царство небесное.
«И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, имя которому «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными. И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за Слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр.6:7-10).
Над всероссийским кладбищем 3 миллиона однотипных черепов, 3 тысячи нетленных мощей, и из них 800 мироточащих - гул, как в пчелином улье от миллионов неупокоившихся упырей, кома, ужас, шок: «Мама! А-а-а...» Напишите на пять тысяч страниц одно это «А-а...» с многоточиями, как запечатлевшийся крик, да станет он архитектурой вашего духовного собора и не отводите от него взора. И начинайте утреннюю молитву не с тропаря Макария Великого, а с этого сплошного «А-а-а-а...» с бесконечным многоточием. И сердце ваше наполнится благодатью от всероссийского жертвенника, куда сходили души убитых за Слово Божие и свидетельство истины. Такое не обретешь ни в одном соборе или храме российском. Поверьте: церковь торжествующая соловецкая обладает несравненным преимуществом перед той, которая прямая и первая виновница соловецкого холокоста на 3 миллиона жертв.
Жандармы с санкции попов ссылали сюда протестантов и старообрядцев. Здесь их спрессовывали, разметали, как помет, глушили веслами в озере, давили, как мух на стекле. И души их, как под паром адских кастрюль, вылетали в инобытие. Здесь же и заключатся они навек, как святые вечного иконостаса. «Иди и смотри» (Откр.6:7). Здесь переворачивался небесный свод от этих: «Помогите! Убивают! Что вы делаете? Я не виновата! Простите меня-а-а-а! Убейте меня-а-а-а! Не трожьте меня-а-а-а!..» Сколько бы ни забивали досками первый этаж адского «гастронома» (места пыток в соловецком ГУЛАГе в 1939), сколько бы ни скрывали страшные тайны, посетители несчетных рейсов «Москва-Архангельск-Соловки» будут слышать это: «Помогите! Что вы делаете!!!»
Матерь Треблаженная, кто если не Ты с воинством архангела приходила к ним с омофором и маслами? «Доколе?» - предьявляют счеты полмиллиона одних старообрядцев. И кляпы изо рта, на которых написано: «Молчание святых», выпадают. И камни от гроба Господня отваливаются.
Есть ли такой чин в византийской литургии: «Аксиос»? Достойны Соловки представлять православие третьего тысячелетия! И вместо ежедневных антифонов ставьте уязвляющее злодеев: «Доколе?» Чтобы отвалились у них руки и злобно бегающие вытаращились глазки в оцепенелом страхе: вдруг узнает народ о них правду? Но вот слышите откровение владыки нашего Серафима: «Мы победили их, черных воронов в духе, а вы победите их в мире. И не быть больше на Святой Руси церковному суду и православной инквизиции. Пронеслись тени обер-прокурора Константина Победоносцева и обер-надзирателя епископа Феофана Прокоповича (инициатор семинарии типа бурсы Помяловского) и пыток неугодных властям времен Петра I. О кровавая рана на теле Господа, всегосударственный стигмат на теле нашего отечества! Здесь погиб и воскрес цвет русской нации. Отсюда, с Соловков, начнется воскресение из мертвых. Иезекииль, пророк, видя Иерихонскую долину, где сращаются кости для воскресения и наполняются новой плотью, предвидел Соловки как русский вечный Иерусалим, как торжествующий Китеж-град, сходящий с неба, как Беловодье.
* * *
Соловецкие иерархи с огненными мечами в руках победят Шамбалу. И соловецкая Голгофа расправится с космосом и агни-йогой. Не дадут ходу Люциферу братья Серафимовы. Махатма космический написал “Листы сада Мориа» и трактат «Братство». Серафимовы братья надиктуют нам неописуемой красоты православные трактаты, от «аз» до «ять» мироточащие тайнами глубинными. И столько тайн из драгоценных ларцев, несомых свыше, откроют нам иерархи соловецкие, что жалкой постыдной дребеденью покажутся тайны сатанины. И отбросят то, чем сегодня увлекаются ученые: структуры ДНК, рецепт бессмертия, алхимия и астрология.
Великие тайны Божии откроются над небом соловецким для тех, кто имеет око видеть и ухо слышать. Вот под этим двухэтажным в стиле северной архитектуры деревянным домом ВОХРы лежат кости 5 тысяч замученных за почитание Богоматери рожденной без греха, восставших на Петра I Бесноватого за то, что превратил церковь в один из институтов светской власти под жестоким контролем правительства.
И заплыло милосердное око Божие, от века светившее над славяно-православной Русью, сменилось слепым слепящим пенсне обер-прокурора Константина Победоносцева. И безбрежное, в любви, назирание Христово в молитвах Киево-Печерской Лавры времен игумена Феодосия сменилось холодным надзором и концлагерной вышкой с автоматчиками и овчарками.
Но вот гул от кровавого улья стихает перед величайшим преступлением века. Миллион только по официальным данным сталинских архивов, замученных в ХХ веке. Крест соловецкий принимал последние стоны. На кресте соловецком запечатлялось предсмертное: «Помогите! Поми!.. Гос!.. Ма!..» Братья, паломники соловецкие, протрите глаза и читайте по летописи соловецкого креста! 2,5-3 миллиона вкрапленных в жертвенник ХХ века в Соловках. Всероссийская камера пыток, всероссийский кровавый Гастроном, где мучили и насиловали, и здесь же расчленяли, и смешивали кровь с испражнениями. И здесь же всероссийская “селедочница” адская, куда спрессовывали несломимых, ставили их лицом к лицу и умирали в кошмарных криках и миазмах, глотая последний вздох, падая бессильно на чье-то холодное плечо.
«А-а-а! Мама! Сережа-а-а!.. Дорогие!..» Нет, не «Господи, помилуй» унылого византийского обряда, а вселенский реквием, премирный парастас звучит над Соловками. И не память о святых Зосиме и Савватии, КАК ЕСЛИ Б НИЧЕГО НЕ БЫЛО и Христос не приходил в 1930 и с ними 5 миллионов убиенных за Слово Божие и свидетельство, которое имели они против нечисти.
И вот конь бледный, и на нем всадник, имя которому «смерть». И ад следовал за ним (Откр.6:8). Ад следовал за осужденными на Соловки. А когда отчаивались в возвращении, адские страхи сменялись райским блаженством. И бледный конь смерти - белым конем Мессии.
Нет, не ад только, святый Иоанне Богослове, но и рай следовал за отцами и матерями нашими на Соловки! И видели, воздев взоры, символ православия третьего тысячелетия: Лестница Восхождения. На последних ее ступенях уже не было размытых кровавых пятен. Крест - победа над смертью и Брачный одр, украшенный белыми лилиями и благоуханными розами, царственный престол церкви третьего тысячелетия, где Господь не только пребывает, как Отец в ветхозаветном ковчеге, и не только распинается, как Сын в святилище Своем, но и сочетается в одно со своим творением.
Так отвалите камень от соловецкой гробницы и раздерите завесы соловецкого храма! Пусть видят и знают потомки: преступное замалчивание величайшей соловецкой страницы нашей истории не есть ли грех больший, чем сами преступления, творившиеся здесь? Не спросится ли с нас как с наследников злодеев и убийц, если не пожелаем покаяться перед отцами нашими, чьими жертвами спасется мир и церковь, и возвестится Русь Святая?
А кому-то, самым из самих последних и брошенных, кому не найдется места в гостинице, откроется при Святилище Агнца распятый Христос и 144 тысячи девственников соловецких вокруг него.
Что Перекопы и Мамаевы курганы и монументы, поставленные в честь воинов, убиенных на поле брани, по сравнению с сим Ледовым побоищем и Куликовым полем, сим всегласным воплем о милости и воскресении?
Над соловецким Иерихоном слышен трубный глас архангела о воскресении из мертвых: «Вставайте, час пробил!»
И ни одной таблички, ни одного указателя на то, что происходило! Кто-то преступно заметает лисьи следы на снегу. Кто-то параноидально боится, хотя прошло уже больше полувека. Кто они, преступники и наследующие им?
Соловецкая фабрика смерти и поныне коптит крематориальными трубами Освенцима и Равенсбрюка, прямых детищ Соловков. А бедная ВОХРа (военизированная охрана); (гестпапо не расстреливало своих следователей в отличие от соловецкого ГПУ) ждет часа суда над собой.
* * *
Анна. Отбыла срок на Соловках с 39 по 41, с шестнадцати до девятнадцати лет. Пошла за отцом своим. Одна из немногих, чудодейственно вернувшаяся, по амнистии. «Матушка, что ожидает злодеев, палачей ГУЛАГа? Ад?» - «Хуже». Ад их не берет...
Нет, не изъезженное литургическое «Господи, помилуй» - крик над Соловками. Литургия криков и - врата небесные. Тайны великие, масла брачные и свечи мирровые.
Отцы наши на евхаристической поляне Анзера служили на потных спинах. Вместо чаши - мутный общепитовский стакан. А благодать была как в константинопольском храме Иоанна Златоустого и на литургии Иоанна Кронштадтского.
Владыка Серафим открылся в самолете «Архангельск-Москва» и объяснил: «мирро тверское* от соловецких крестов, стекает от пресуществляемых мною сосудов. Я хранил их под постелью, положил в гроб, взяли на небеса. Премененная кровь двенадцати серафимовых братьев и небесных иерархов, которые будут судить мир».
Не быть здесь туристкой доходной казне, делимой между двумя бывшими работниками ВЛКСМ!
Не стричь вам купоны на месте кровавых стонов у горы Голгофской! Не взымать тройную мзду с праздных туристов из Великобритании. Какой Спасо-Преображенский? Какой храм Воскресения? Пасхальной кровью вымазаны стены. И над вечным храмом соловецким - тихая и блаженная песнь и Брачный одр в честь сочетанных Богу. И крест в честь обращенных через пытки. И лестница в честь церкви прозревшей и вознесшейся. И серафимовы братья, огненные иерархи православия третьего тысячелетия, диктуют свыше: поставьте здесь мемориал, гору-город памяти 15 миллионам жертв ГУЛАГа и 50 миллионам жертв второй мировой. Воздвигните храм памяти жертв на две тысячи мест с трапециевидной крышей и софийным куполом. Здесь же - мощевую кладовую, музей с фотографиями и старообрядческими книгами. И здесь же - пределы покаяния и многочисленные кельи для кающихся паломников. Здесь место поклонения всероссийского.
Кто виноват? КПСС? Патриархия? Евреи? Оставьте. Вся Россия виновата! Моя великая вина! Господа распяли на второй Голгофе. Поспешим в церковь соловецкую, возникшую от нее. Как первая - от Христа и апостолов, так вторая - от Христа в лице Серафима Поздеева и двенадцати ее мирровых апостолов в раке серафимовой. Кондратий, Герасим, Прохор, Михаил... - перечислял их владыка в своей молитве, выплакивая по два стакана слез за ночь и в литургии, что служил прямо на площади Бузулук в окружении изумленного народа с бутылкой дешевого кагора в руках, пьяненький не от вина, а от слез, с взором, в небо устремленным.
Как после первой Голгофы церковь Христова на две тысячи лет, так после второй соловецкой Голгофы - храм соловецкий величиной во вселенную. И от него - мир третьего тысячелетия.
Вторая правда. В ров, который вырыли с XVI по XIX век, сами угодили. С XVI по XIX век ссылали святых, а с 1925 по 1929 на Соловках перебывали все иосифлянские архиереи. Здесь же сделали свой последний выбор. Кто метнулся к Сергию и получил по зубам от каменного кулака Веельзевула, а кто пошел за братьями серафимовыми и мироточит сейчас. С 29-го сюда ссылали только ИПЦ. О последний обман хуже первого! И последний раскол, что хуже первого. Как откликнулась церковь на великую трагедию ХХ века - коммунистическую дьяволоцивилизацию? Одни пошли на мученичество и в катакомбы, сочли честью страдать за Господа и увенчаться. Другие пошли на сделки с совестью и оказались у разбитого корыта. Святых мучеников сергианцы назвали преступниками. Кого Господь призвал прославить - осквернили они анафемами. И обращались с отцами нашими, как с прокаженными псами, хуже скота. А на небесах сама Владычица увенчивала их. И последний раскол еще скажется. И узнает народ правду о церкви. И скажет: « Как прекрасна ты, святыня неодолимая адскими вратами. Как великолепна ты, церковь цветущая. Сколь дивен сад мучеников и праведников, отцов наших. О лоно Отчее, сойди и царствуй! Отцы, оскудела земля и несть преподобного. Сойдите и пребудьте среди нас». И сойдут, и пребудут, и наставят сыновей и дочерей наших. И просияет Русь Святая не агнийоговскими чакрами и не астральными выходами, и не постыдными гороскопическими картами и прочими проклятыми схемами, а святыми своими, чей взор орлино будет устремлен на небеса, чья львиная поступь по новой земле совершит чудеса. И кому поклонятся ангелы на Анзере. И третье тысячелетие впереди.
