Сиды владели Ирландией задолго до прихода сюда «сынов Миля» — смертных людей. Считается, что произошли они от двух древних народов: божественных Туата Де Данаан (детей Богини Дану) и фоморов — расы хтонических демонов, унаследовав черты и особенности обеих рас. Благородство и подлость, милосердие и жестокость, доброта и высокомерие в равной мере присущи им.
Обитают сиды в полых холмах, так как сыны Миля изгнали их с поверхности земли. Эти холмы называют также сидами, и одни утверждают, что в таком облике людям предстают дворцы Ши, но другие говорят, что холмы — это только врата, своего рода преддверия истинной страны Ши. Про саму страну мнения тоже разные — лежит она то ли под землей, как раз над христианским Адом, то ли на волшебных островах в море далеко к Западу, то в самой пучине морской. Доподлинно известно только, что в этой стране не светят луна и солнце, нет смерти и старости, а время течет иначе, чем на земле — здешняя минута равна дню на земле, а год сходит за столетие. Сами сиды если не бессмертны, то долговечны настолько, что с точки зрения человека это всё равно что бессмертие.
Что касается внешнего облика сидов, то они очень похожи на людей, но необыкновенно прекрасных, грациозных и грозных. Многие легенды, впрочем, рассказывают, что красота сидов — не более чем обман глаз, в действительности же они уродливы и даже страшны, походя на древних старцев или истлевших мертвецов. Вполне может быть, что это тоже правда, и природа сидов двойственна. Уродство могло быть унаследовано ими от фоморов, но точно так же может быть, что их вид — и сущность — изменяются под действием страха и неверия людей.

Светлые в свою очередь бывают muntælfen (горный эльф), landælf (полевой эльф), wæterælfen или saeælfen (водный эльф) и wuduælfen (древесный эльф).

Светлые эльфы живут в одном из 9 миров - Alfheim (Альфхейм). Миром и светлыми альфами управлял Бог Freyr.

Черные эльфы жили в мире Svartalfheim (тогда как dwarves жили в Nidavellir, что отличает их). Их лордом предположительно был Volund (Wayland).

Про темных эльфов говорится лишь, что жили они под землей и не любили светлых (ну как без этого).

Кто же они - те, кто в англоязычном мире зовутся общим названием фейри? Духи природы, призраки, некогда славная раса неведомых существ, или вовсе пришельцы из параллельных миров? А может, и то, и другое, и третье разом? Возможно, те, кого объединяют под одну классификацию, имеют различное происхождение? У каждого исследователя волшебного мира и странных происшествий - своя версия, но все сходятся в одном: на Земле еще много тайн, которые нам предстоит разгадать, и в том или ином виде, но эти существа были (и наверняка есть) и по сей день.

Почему именно фейри, причем в достаточно узком диапазоне? Наверное, я и сама не смогу ответить, отчего меня неизменно завораживает мысль о существах в общем-то непонятной природы и невыясненного происхождения. А вместе со мной - современные Европу и Америку, где тема фейри становится в последние годы все более и более популярной. Маленькие (а иногда и высокие) существа, неотделимые от дикой и прекрасной природы, в которых так хочется верить - потому что именно мысль о них скрашивают наше одиночество, когда мы бредем по неизведанным тропинкам глухого леса или поднимаем глаза к звездному небу в день Середины лета.

"...Мне часто приходится спорить об истинной природе подобных явлении, и аргументация бывает порой куда запутаннее, чем тропинки на Инхи. Иногда же я следую примеру Сократа, сказавшего в ответ на изложение научной точки зрения на илисскую нимфу: "Того, как думает народ, мне вполне хватает"; я верю, что природа исполнена невидимых нам существ, иные из них уродливы, иные способны вызвать страх, они бывают злыми и глупыми, но есть среди них и прекрасные, настолько, что мы и представить себе их красоты не в состоянии; еще я верю, что когда мы бродим не спеша в местах красивых и тихих, вот эти как раз, самые из них прекрасные, от нас невдалеке. Даже когда я был совсем еще мальчишкой, стоило мне только оказаться в лесу, и тут же приходило чувство ожидания встречи с кем-то или с чем-то, чего я долго ждал, хотя я и не смог бы сказать точно, а чего я, собственно, ждал. Я и сейчас иногда готов вдоль и поперек, с неведомою мне самому целью, исходить несчастную какую-нибудь рощицу - столь сильна надо мной власть детского этого ожидания чуда. И вы, вы тоже знаете наверняка эту власть над собой, вы встречались с ней там, где находила вас ваша планета: Сатурн вел вас в лес, Луна, скорей всего, на берег моря. Я не взялся бы отрицать особенной власти заката, когда, как верили наши предки, мертвые уходят вслед за своим пастухом, вслед за солнцем, - и не стал бы списывать всего закатного спектра чувств по ведомству "некоего смутного ощущения присутствия чего-то и неощутимого почти".

Если красота не есть путь к спасению из той рыбацкой сети, в которую, родившись, мы попадаем все, то она красотою пребудет недолго, и тогда уж лучше нам сидеть по домам, у камельков, и копить в ленивом теле жир или же бегать туда-сюда сломя голову, играя в дурацкие наши игры, чем глядеть на великолепнейшие из представлений, которые разыгрывают от века свет и тень среди лесных зеленых листьев. И, выбравшись в очередной раз из темных дебрей спора, я говорю себе: да есть же они, есть, несомненно, иной, божественной природы существа, ведь это только мы, в ком нет ни простоты, ни мудрости, берем на себя смелость отказывать им в праве на существование. Древние мудрецы и простые люди всех времен видели их и даже говорили с ними. Они живут совсем неподалеку, и жизни их полны страстей и радостей, и мы, я убежден в том, тоже будем среди них, когда умрем, если только будем внутри себя простыми и страстными. А может быть, и вовсе там, за гробом, нас ждет воссоединение с миром забытым и древним, и нам еще предстоят схватки с драконами средь голубых холмов, поросших лесом; и не есть ли в таком случае вся наша поэзия лишь "Предчувствий смутных смесь, и разом память о том, что потеряли мы в иные дни"...

Итак, добро пожаловать в мир фейри. Этот сайт не ставит целью "открыть Америку" в виде новой супер-теории, объясняющей разом всю путаницу и неразбериху, неизменно сопровождающую рассуждения о фейри. Перед вами - всего лишь хранилище информации, которую каждый может использовать по своему усмотрению. Здесь вы найдете народные сказки и предания, фэнтези, статьи и рассуждения, исследования и классификации, а также собрание общепринятых теорий происхождения фейри и большую картинную галерею, в которой будут не только современные изображения, но и картины Викторианской эпохи, а также скринсейверы. Все - исключительно о них, стараясь не отвлекаться на прочих магических существ вроде единорогов, драконов, вампиров и иже с ними.

Какой бы точки зрения на происхождение фейри вы ни придерживались, я постараюсь никого не обидеть. Главное - чтобы эта точка зрения была. В древнем, юном мире, таком "несовершенном" по мнению современного человека, было много больше первозданной красоты и радости открытия, чем осталось у нас сейчас. И прикасаясь к вере в сверхъестественное, впуская ее в свою жизнь, мы хоть на какое-то время выскальзываем из нашей рыбацкой сети. Ведь мы до сих пор можем услышать смех Добрых Соседей и отыскать фею между листьями папоротника.

ТЮЛЬПАННЫЕ ЭЛЬФЫ

На Западе Англии, неподалеку от Тайви, жила одна добрая старушка. Ее домик стоял на краю эльфийского поля, где в траве виднелись зеленые круги. Сейчас люди говорят, что эти "волшебные кольца" появляются от того, что эльфы ловят жеребят. Поймают и скачут на них круг за кругом всю ночь. Так говорят люди. Но старушка думала иначе.
Ее чистый домик стоял в чудесном саду, полном благоухающих цветов. Там росли лаванда и мальва, лилии и розмарин, левкои и гвоздика, незабудки и рута. Но лучше всего была большая клумба тюльпанов, за которой старушка особенно тщательно ухаживала. Когда расцветали тюльпаны, не было человека, который, проходя мимо, не остановился бы на них полюбоваться.
Эльфы очень любили старушку и ее сад!
Однажды летней ночью, когда воздух был напоен ароматом белой сирени, что росла у старушки под окном, ее разбудили странные звуки. Сначала она подумала, что это ухает в ветвях вяза сова, но вскоре поня-ла, что не под силу хриплой сове издать столь нелепые звуки.
"Да это похоже на колыбельную", - удивилась старушка и заслушалась волшебной музыкой. Но потом решила встать и посмотреть, что происходит в ее саду. Озаренные бледным светом луны, яркие тюльпаны покачивали своими головками в такт прелестной мелодии. Казалось, что и сами они тоже поют.
То же самое повторилось и на вторую, и третью ночь. Тут уж старушка поняла, в чем дело. Эльфы приносили к ней в сад малышей и укладывали спать в тюльпаны: по одному эльфийскому ребенку в цветок.
- Они убаюкивают своих малышей, - растроганно прошептала старушка. - Тсс! Да вот и они сами, мои дорогие! Эльфийские детишки уже заснули, и взрослые эльфы отправляются погарцевать на мое поле.
И она была совершенно права. Это совсем не жеребята вытаптывали круги на зеленой траве, а сами эльфы, когда под звуки волшебной музыки кружились в танце. Но лишь только на востоке начинала алеть заря, эльфы спешили к старушке в сад за своими детишками, затем становились невидимыми и исчезали.
- О, Господи! - удивилась старушка. - Да эльфы целуют своих ма-лышей, прежде чем вынуть их из цветков! Как лее они любят их! Вскоре она заметила, что тюльпаны не вянут так быстро, как другие цветы в саду. Ей казалось даже, что они вообще никогда не отцветут. А в один прекрасный день, когда старушка наклонилась над тюльпанами, она вдруг заметила, что от дыхания эльфов они стали еще краше и чудесно пахли - как лилии и розы.
- Никто не сорвет теперь ни одного тюльпана в моем саду, - решила старушка. - Даже я сама. Пусть цветут на радость эльфам!
Шел год за годом. И старушке пришло время умирать. Это был печальный день для ее сада, и тюльпаны повесили головки. Им и вправду было отчего горевать, потому что сад перешел в другие руки.
Его новому владельцу и дела не было до эльфов и их малышей. Он ухаживал за садом только из-за плодов и ягод. Паи с крыжовником, малиной и сливами получались необыкновенно вкусными!
- Не стоит вам собирать крыжовник раньше времени, - сказал как-то новому хозяину сада его сосед. - Это принесет вам несчастье. Эльфы не любят, когда забирают их добро.
- Эльфы? Что за ерунда? - засмеялся хозяин сада.
- И вы решили выкопать все тюльпаны? Старушка очень их люби-ла. А что вы хотите там посадить?
- Я собираюсь сделать там грядку петрушки, если уж вам так интересно!
- Петрушки? О Боже! Да разве вы не знаете, что это дурная примета? Я слышал только об одном человеке, который решился посадить грядку петрушки. Сразу же после этого он заболел и умер.
- Что за глупости! - фыркнул новый хозяин сада.
И выкопал все тюльпаны, а на их место посадил петрушку. Но эльфы рассердились и засушили ее, а заодно и весь старый сад. Очень они обиделись. По ночам они больше не баюкали своих малышей на тюльпанной клумбе, но люди слышали, как иногда они пели неподалеку. Но теперь они приходили на могилу старушки, и песня их была грустной и печальной. Они всегда пели в ночь перед полнолунием.
Никто не ухаживал за могилкой старой женщины, но она никогда не зарастала. Как она ухаживала за тюльпанами эльфов, так и они теперь присматривали за ее могилой. Никто не сажал там цветов, но по ночам всегда распускались на могилке любимые цветы старушки: розмарин и левкои, лаванда и незабудки, душистый горошек и рута.
Что здесь правда и что ложь, не знаю.
Но легенду эту все ж вам доверяю.

Старый Хани жил с женой и детьми в маленьком домике из двух комнат и "спальни" на скалистом берегу Тририна в Зенноре. У стариков было шестеро детей.
Жили они, как умели, но не очень-то хорошо - было у них всего не-сколько акров тощей земли, на которой и овца не смогла бы прокормиться. Вокруг домика валялось множество ракушек, и казалось, что бедное семейство ест только морские гребешки да устриц. Тем не менее по будням на обед у них была рыба с картошкой, а по воскресеньям изредка бывала свинина с подливкой. Белый хлеб же пекли на Рождество и на Пасху.
Зато дети были пригожи и здоровы. Одну из дочерей звали Черри. Она бегала быстро, как заяц, и очень любила пошалить да пошутить.
Приехал как-то в город сын мельника, привязал свою лошадь, а сам отправился разузнать, не повезет ли кто зерно на мельницу. А Черри тем временем вспрыгнула на лошадь и поскакала к скалам. Сын мельника пустился за ней в погоню, но Черри доскакала до скалистого утеса, на которую лошади уж не взобраться, спрыгнула на землю и стала перепрыгивать с камня на камень - тут уж гончей за ней не угнаться, не то что сыну мельника.
Подросла Черри, стала девушкой на выданье, но не радуется больше Черри. Год за годом обещала ей мать новое платье, чтобы могла онапойти на ярмарку и на гуляния, но все не было у семьи лишних денег.
Не в чем было Черри пойти ни в церковь, ни к подружкам, ни куда еще ходят молоденькие девушки. Исполнилось Черри шестнадцать.
Одной из ее подружек купили новое платье с лентами и кружевами, и она ходила в нем в церковь в Нанкледери. Девушка рассказала Черри об этом и еще о том, как многие парни хотели проводить ее после проповеди домой.
Очень расстроилась Черри. И сказала матери, что решила пойти поискать работу в деревнях в долине Тоуднека и Зеннора. Может, удастся заработать денег и купить нарядное платье, как у других девушек.
Попросила тогда ее мать поискать сначала работу в Тоуднеке, что-бы могли они видеться хоть изредка по воскресеньям. - Ну уж нет, - возразила ей Черри. - Никогда не буду я работать в деревне, где коровы жуют веревку от колокольчиков, а люди каждый день едят рыбу с картошкой, а по воскресеньям - пай с угрем.
И в один прекрасный день собрала Черри свои вещи, завязала их в узелок и собралась идти искать работу. Она обещала отцу, что постарается устроится поближе к дому и почаще навещать родителей. Старик Хани просил остерегаться пиратов да разбойников, но Черри не очень-то обратила внимание на его слова.
Она пошла по дороге на Людгван и Гюлвал. Как только печные трубы Тририна исчезли из вида, испугалась она и хотела уж было вернуться домой, да передумала и пошла дальше.
Добрела она до Перекрестка четырех дорог у Леди Даунз, села на камень у обочины и заплакала, как будто навсегда уходила из дому. Выплакала она свое горе и решила, что лучше всего ей сразу же повернуть домой. Вытерла глаза, подняла голову и вдруг видит - идет к ней незнакомый джентльмен. Никак не могла она понять, откуда он взялся, - ведь всего несколько минут назад дорога на Даунз была пустынной.
Джентльмен пожелал ей "доброго утра", спросил, как пройти в Тведнак, а потом поинтересовался, куда Черри путь держит. И отвечала ему, что только сегодня ушла из дому, чтобы найти себе работу, но неспокойно у нее что-то на сердце и потому решила она вернуться к родителям.
- Вот уж не думал, что мне так повезет, - сказал джентльмен.
Я как раз ищу девушку, чтобы она присматривала за домом.
И он рассказал Черри, что у него умерла жена, оставив ему сынишку, прелестного мальчика, за которым она могла бы присматривать.
Она очень ему подходит. Опрятная и симпатичная. Он, конечно, заметил, что ее платье - заплатка на заплатке, но сама она свежа, как роза, и вся морская вода не могла бы сделать ее чище. Бедняжка Черри только отвечала на такие его речи: "Да, сэр", - но сама не понимала и половины сказанного. Мать научила ее отвечать так, когда к ней обращался священник или другой какой джентльмен, а она - прямо как сейчас! - не понимала, о чем они с ней толкуют.

ЭЛЬФЫ-ТРУЖЕНИКИ

В детстве мне часто приходилось гостить у моего дяди, старого Яна Друли, который жил неподалеку от Замка Барлоу под Арлингтоном. От былого величия остались лишь полуразрушенные стены, но замок был известен еще в те времена, когда в каждом графстве Англии был свой король. Но как бы то ни было, в дни моего детства там обитали фэйри и мало находилось охотников пройти вблизи того места после наступления.
Однажды случилось дедушке моего дяди, Чолсу Пакхэму (я слышал эту историю великое множество раз от своей няни), вместе со своим другом пахать неподалеку от замковых руин, как вдруг услышал Чолс странный шум под землей, как раз на их пашне.
- Погоди-ка, Гарри, - сказал дедушка моего дяди. - Ты слышал этот шум?
- Может, фэйри?
- Ну что ты такое говоришь! Всякие колдуны и волшебники исчезли давным-давно! А фэйри лишь однажды явились в Иерусалим, но были они человеческого роста, да и случилось это сотни лет назад.
Но пока они вели такие речи, под землей вновь раздался шум, и Чолс услышал:
- Помогите! Помогите! Помогите!
Само собой, он здорово струхнул, но у него хватило сил спросить, что фэйри от них хотят.
- Я пекла хлеб, - отвечал тоненький голосочек, - и сломала лопату, на которой отправляла в печь хлеба. И не знаю, как мне вытащить их наружу.
"Наружу, - подумал Чолс. - Скажи уж лучше, "под землю"," - но вслух ничего не сказал. Он знал, что в беде надобно помогать любому живому существу, а потому ответил:
- Давай сюда лопату, я попробую ее починить.
Как сказано, так и сделано. Дождей тогда почти не было, и земля вся растрескалась от жары. И вот в одну из таких трещин просунулась маленькая лопата, не больше ножа для сыра. Чолс с трудом мог сдержать смех, потому что такой лопаткой и пирожка не достанешь, но он уважал чужие обычаи и потому достал из своей сумы оловянный маленький гвоздик и нож, который решил использовать вместо молотка, на собственном колене починил лопатку и опустил ее обратно в трещину.
Гарри в этот момент поблизости не было, но, когда он вернулся, Чолс рассказал ему, как было дело. Гарри лишь недоверчиво покачал головой и заявил, что Чолсу все это лишь привиделось, ибо говорил же их приходской служка, что все эти фэйри - детские выдумки и нет на свете никаких эльфов и фей.
Но что бы кто там не говорил, а на следующий день в поле, когда Гарри вновь куда-то отлучился, Чолс услышал знакомый голосок: - Повернись!

Всем известно, что святки после сочельника празднуют в Англии двенадцать дней. К Рождеству всегда убирают в доме и скребут во всех углах. Оловянная и медная посуда всегда начищается до такого блеска, что девушки могут смотреться в нее, надевая свои чепчики, а не то их ущипнут феи. Но зато, если в доме чистота и порядок, феи всегда поло-жат монетку в башмачок хозяйки.
А в святочные вечера очень любят рассказывать легенды о феях и эльфах. Вот одна из них.
Когда-то давным-давно на одном из холмов в Дербишире в Бэслоу росли три тонких высоких деревца, и ясными лунными ночами на холме под чудное пение танцевали три Зеленые Девы. Но никто из местных жителей не осмеливался приходить на холм, кроме одного крестьянина, который раз в год, в канун Ивановой ночи, клал по букету поздних первоцветов у корней деревьев. Шелестела листва, ярко светило солнце, и крестьянин знал, что находится в полной безопасности до заката солнца.
Крестьянин был богат и часто говорил трем своим сыновьям:
- Отец всегда напоминал мне о том, что наше счастье заключено в тех трех деревьях. И когда я умру, не забывайте делать так же, как делаю я, а до меня делал мой отец, а до него - его отец и все наши предки.
Два старших сына слушали его в пол-уха, не придавая значения его словам, но младший всегда относился к просьбе отца серьезно.Когда отец умер, его большая усадьба была разделена между тремя сыновьями: старшие получили по хорошему наделу, а младшему досталась узкая полоска земли у подножия холма с тремя деревьями.
Ничего не сказал младший сын, а принялась работать на своей скудной землице, да еще во время работы песни распевал. И всегда возвращался домой до захода солнца.
Однажды к нему пришли братья. Дела у них обстояли неважно. И, когда они увидели, как густо взошла пшеница на пашне, как много завязей на паре плодовых деревьев, как зелен луг, как пахнут травы и как много молока дают три коровы, страшно разозлились и позавидовали.
- Кто помогает тебе? - спросили они. - В деревне говорят, что по ночам тут раздаются песни. А ведь людям по ночам пристало спать, а не веселиться.
Младший брат молчал.
- Когда мы шли сюда, то увидели, как ты спускался с холма. Зачем ты ходил туда?
- Я сделал так, как велел нам отец. Ведь сегодня канун Ивановой ночи.
Но братья так разозлились, что не смогли даже поднять его на смех.
- Холм мой, - закричал старший брат. - он достался мне! И не смей ходить по нему! Мне нужны доски для нового амбара, и я как раз собирался срубить одно из деревьев! Вы мне поможете? Средний брат отвечал, что завтра собирается на рынок, а младший, по обыкновению, промолчал.
На следующий день - день середины лета - старший брат со своими работниками прискакали на холм на лошадях. Все они были вооружены топорами и пилами., - Помните, какой сегодня день! - крикнул им вслед младший брат. Но старший брат его не послушал и ударил топором по стволу одн-го из трех деревьев. В ту же секунду раздался женский крик, лошади бросились вниз с холма, а за ними побежали работники. Поднялся страшный ветер, два оставшихся в живых дерева зашелестели и заволновались, заламывая ветви, а убитое дерево покачнулось и упало прямо на старшего брата. Через некоторое время работники вернулись и унесли мертвого брата и мертвое дерево.
С тех пор по ночам на холме танцевали по ночам только две Зеленые Девы.
Средний брат наследовал старшему, а младший продолжал возделывать свой клочок земли и носить цветы на холм перед Ивановой ночью.
Но однажды средний брат увидел, как младший пошел на вершину холма, и страшно разозлился, но побоялся сам подняться на холм и закричал снизу: